Привет, это сороковой выпуск рассылки о научной журналистике в России и мире (сороковой, поразительно). Я поняла, что постепенно у меня получилась рассылка, которую я рада была бы получать, если бы не делала её сама — спасибо вам, дорогие читатели, за то, что читаете, ставите сердечки и делитесь.
Две недели назад я упоминала курс по «научно-популярной журналистике», который готовит RT, а 22 июня в Москве прошла презентация этого курса. Я посмотрела эти два часа записи и имею заявить, что самое важное и прикладное там в самом начале говорит модератор, рассказывая о будущем курсе:
[Наука —] это одна из самых сложных тем, и в рамках нашего курса и сегодняшнего мероприятия мы попытаемся дать какие-то советы и лайфхаки о том, как это делать интересно, просто и популярно.
Дальше ещё предлагают научиться «понятно, просто и интересно» писать о науке и технологиях — видимо, чтобы подтвердить, что я не ослышалась, и точность и научная корректность действительно не прозвучали. Я даже не заикаюсь про критическое освещение науки какое-нибудь, про этику и работу в интересах аудитории, это ладно, но всё-таки что там с фактчекингом?
То есть, конечно, первый выступающий, Глеб Федоров, рассказывает короткую историю про клещей и глаголы, призванную проиллюстрировать мысль о том, что иногда учёные «не просто вредные». А слушателей псевдонаука и точность как раз интересовали, и так спустя 100 минут после начала возник поразительный пример bothsidesism. Отвечая на вопрос-противопоставление того, кто говорит интересно, и того, кто говорит научно корректные вещи, Александр Колесниченко называет это этическим выбором журналиста. Он вроде как даёт понять, что есть некоторая разница между синей и красной таблеткой в этом случае, но без особого энтузиазма.
Возможно, это потому, что до этого в качестве примера «хорошего интервью [с учёным], разрывающего многие шаблоны», тот же спикер рекомендовал это интервью с Сергеем Савельевым 2010 года. Там Савельев ожидаемо излагает свои расовые теории интеллекта и размера мозга, сетует, что в Америке теперь «разрешают размножаться девушкам с синдромом Дауна», и объясняет, что демократии не существует, а равенство полов в обществе означает заведомое оглупление, потому что «у женщины мозгов на 150 грамм меньше». И всё это без комментариев или хотя бы уточняющих вопросов интервьюера о том, на чём основаны эти, эм, выводы.
Вишенка на торте — это справка о Савельеве в конце материала. Там, помимо прочего, говорится, что он «первый в мире, кому удалось изучить и сфотографировать 11-дневный эмбрион человека». Хм, а как сюда вписывается эмбрион 7699, изученный и очень даже сфотографированный, судя по всему, в 1941 году? (Спасибо великой Полине Лосевой, без которой я про стадии Карнеги не узнала бы и молча сомневалась дальше)
Может быть, всё дело в том, что журналистика научно-популярная, а не научная? (То есть на самом деле это не журналистика, хоть я и зареклась терминологические споры по переписке вести.) Нет, участники презентации сказали, что они не различают эти понятия.
Или, может быть, дело в том, что точность и корректность — это настолько очевидные требования к научно-популярной журналистике, что их даже и не надо упоминать, все всё понимают? Ну, есть у меня некоторые сомнения, что эти «все» включают оператора курса с их документированной любовью к отрицанию изменения климата и не только.
Честно говоря, я посмотрела запись и расстроилась, потому что вокруг этого будут создавать «профессиональное сообщество журналистов, освещающих достижения российской науки и технологий». И потому что такой теперь будет Настоящая Научная Журналистика на русском языке для тех, кто захочет ей поучиться.
Но мои маленькие женские мозги устроены странно. Пока я грустила, обнаружились намёки на то, что у эукариотов тоже есть «свой CRISPR», свои инструменты генетического редактирования — причём сразу и от Кунина, и от Чжана. Ещё на прошлой неделе вышли статьи про космический «фон» из гравитационных волн. Его удалось засечь только благодаря космических же масштабов упорству и терпению участников проекта (15 лет сбора данных), а ещё уверенности, что у них всё получится. Всё это страшно любопытно, разбираться буду в следующем выпуске рассылки, шлите примеры хороших текстов в комментарии, ответным письмом или в чат в приложении.
Так вот, на этом, хехе, фоне я немного успокоилась: терпение, у нас тоже всё получится.
Что происходит. Для летнего выпуска рассылки у меня подозрительно много событий и возможностей:
Благотворительная онлайн-лекция Дмитрия Быкова 5 июля в пользу ученых в трудной ситуации посвящена очень интересному вопросу о том, что вообще такое «интересно» — присоединяйтесь, пожертвование можно сделать как с российских, так и с прочих карт;
Если вы хотите писать о добыче полезных ископаемых на дне океана, которая вот-вот случайно станет легальной, во-первых, напишите мне, а во-вторых, приходите на онлайн-брифинг от Deep Sea Conservation Coalition тоже 5 июля;
В ИМЭМО РАН 11 июля максимально толковые эксперты поговорят про декарбонизацию российской экономики;
На вебинаре 12 июля журналистам и коммуникаторам расскажут о новых метриках для изменения климата;
Для тех, кому интересна журналистика данных, 13 июля будет очередная презентация предстоящей большой и бесплатной образовательной программы;
Сразу два отличных вебинара от американской ассоциации медицинских журналистов AHCJ: об ответственном освещении темы рака 19 июля и о лабораторных утечках и происхождении ковида 20 июля;
До 31 июля подавайтесь на гранты для журналистов на Berlin Science Week!
А до 14 августа — на резиденции в Max Planck Institute for the History of Science (MPIWG).
Что почитать 🗞 📖. Оценила за прошедшие две недели, например, очень красивый текст в Science о синем красителе от журналиста, который буквально написал книжку об этом цвете, и общественно полезный выпуск рассылки HEATED о том, что нет, на самом деле климатические активисты не пытаются запретить нью-йоркскую пиццу.
Из книжек продолжаю медленно и печально читать On Freedom, а в командировке в Берлине прикупила немного душеспасительного чтения про изменение климата: All We Can Save и Not Too Late. Названия как бы намекают, что мой базовый уровень пессимизма начинает мешать работе!
Что послушать 🎙. Сегодня в этой рубрике молодой и подающий надежды подкаст «На практике» о стартапах в ИТМО. Его соавторы — моя студентка с мультимедийной научной журналистики Таня Мелентьева и Настя Крючкова, магистрантка другого направления, Public Health Sciences, где я тоже имела честь провести пару занятий. Слушайте и подписывайтесь на их телеграм-канал.
Что-то пошло не так. В середине июня в Nature Climate Change вышла подробная и, честно скажу, довольно занудная статья о том, как авторы докладов МГЭИК рассказывали о неопределённости вокруг прогнозов роста уровня Мирового океана. На основе этого исследования The Hill неожиданно сделал заметку, по содержанию которой понятно, что интересна она, ну, плюс-минус авторам исходной работы и нердам вроде меня, которым платят за то, чтобы они в этом разбирались.
Но даже такая заметка в современных интернетах нуждается в кликбейтном заголовке, поэтому озаглавлена она так: Catch-22: Scientific communication failures linked to faster-rising seas. И твит соответствующий: учёные не смогли, и так далее. Ну да, ну да, всё дело в том, что учёные недостаточно эффективно доносили информацию, окей. Климатический твиттер распереживался; в исследовании всё, как всегда, сильно прозаичнее (но кое-что у учёных действительно долго не очень получалось). Я сейчас делаю воркшоп по риску и неопределённости, и это прекрасно зайдёт туда.
🤖🗞️🤯. Вокруг столько новостей и исследований о машинном обучении/ИИ и журналистике, что впору заводить под эту тему отдельную периодическую рубрику (что скажете?). Поскольку какой-то логики здесь пока нет, я просто поделюсь тем интересным, что притащили наши сети, а там, авось, что-то придумаю.
Из научных статей порекомендую недавнюю работу о том, что дезинформация и фейк ньюс у GPT-3 получаются лучше и убедительнее, чем у людей, эх! (О том, как я экспериментировала с ним и настоящими, а не фейковыми новостями, можно почитать в одном из предыдущих выпусков рассылки.)
Ещё The Verge выпустил вдумчивый текст о том, что ИИ делает с интернетом, а WWF UK здорово обыграл тему изменения климата и великих британских художников, показав «картины» о будущем природы страны.
Из профессионального — как и зачем это всё использовать — отметила большой обзор/инструкцию в Nieman Reports. Ну и не могу не поделиться мастер-классом «Искусственный интеллект в быту научного коммуникатора: как не бояться нейросетей, а упрощать с их помощью себе жизнь», который Полина Огородникова провела на форуме SciComm Сибирь.
English, please. В англоязычном разделе в четверг я изучила эссе о том, почему «научная журналистика против научной коммуникации» — это ложная и довольно вредная дихотомия.
И напоследок. В прошлом выпуске я среди прочего писала, что, наверное, надо бы больше писать про отрицательные результаты — и жизнь, как всегда бывает, выкатила прекрасный отрицательный результат. WWA, те самые люди, которые занимаются климатической атрибуцией, попробовали проверить, какую роль изменение климата сыграло в ужасных разрушительных наводнениях в Руанде и Демократической Республике Конго в мае этого года.
У них не получилось — то есть реально работа и пресс-релиз ни о чём, в смысле никакой связи обнаружить не удалось, но совсем не потому что её нет. Просто там остро не хватает самых обычных, банальных метеорологических данных, которые уже десятилетия, если не столетия как есть, например, на севере Италии. Это мешает не только климатическим исследованиям, разумеется, но и помощи пострадавшим.
Убедить журналистов написать «ни о чём» трудно. Возможно, ещё и потому что большинство из них живёт и работает в местах, где прогноз погоды и прочие менее «видимые» метеорологические сервисы — это максимально банальная вещь, нечто само собой разумеющееся. А бывает совсем по-другому. Сижу с этой мыслью несколько дней уже, посидите и вы.
До встречи через две недели!