#34 🌡️
Эксперты ООН по климату сделали своё дело и уходят на перерыв
Привет, это тридцать четвёртый выпуск рассылки о научной журналистике в России и мире. Одна из причин, по которой рассылка вернулась только в конце марта, а не раньше — Межправительственная группа экспертов по изменению климата (IPCC, или МГЭИК). Сегодня о ней, о вечных проблемах научной журналистики и о том, что читать и слушать.
МГЭИК в середине марта завершила шестой цикл своей работы, представив Обобщающий доклад и резюме для политиков к нему (и я была очень занята). В следующий раз слова «новый доклад МГЭИК» в новостях появятся минимум через три-четыре года. При этом ещё в начале этого цикла ходили упорные слухи, что седьмого цикла в привычном понимании не будет, потому что этот формат недопустимо устарел, больше не отвечает потребностям пользователей, и МГЭИК нужен, так сказать, pivot. Сейчас в этом вопросе всё сильно зависит от кандидатов в председатели (летом в МГЭИК будут выборы).
Я в качестве журналиста застала конец пятого цикла и весь шестой; если считать медиа одной из групп пользователей докладов МГЭИК, то да, безусловно, наши потребности изменились. Как сегодня писать про первый том, о физических основах изменения климата, вообще не очень понятно; больших новостей в нём уже нет, а очень тонкие новации массовая аудитория никак не сможет оценить, то есть новостной формат не подходит. Наверное, можно эксплейнеры — но, по-моему, они все уже написаны? Второй (риски и адаптация) и третий (что делать) тома в привычной структуре — две тысячи страниц науки, которые осилят единицы, и политические резюме — тоже работают не очень хорошо. Особняком в цикле, который только что закончился, стоит специальный доклад про 1.5 градуса, устроенный иначе; это явно было одной из причин его большого медийного успеха.
Журналистов никто всерьёз не считает стейкхолдерами в этом процессе (на наше мнение всем плевать то есть), но я всё равно с нетерпением жду, что скажет победитель на выборах. Ещё напоследок отмечу, что российские авторы МГЭИК в этом цикле совершили качественный скачок: брифинг по Обобщающему докладу после первого, второго и третьего томов они делали уже полностью сами, не помню особо такой инициативы в пятом цикле. Добавить бы к этому ещё медиатренинги для авторов — было бы превосходно.
Что происходит. Я так не планировала, но почти все события в этой подборке так или иначе связаны с изменением климата или смежными темами:
Университет Конкордия проводит серию воркшопов по научной журналистике; ближайший, о подкастах, будет уже 12 апреля;
Коалиция климатической журналистики Covering Climate Now 13 апреля обсудит, как писать о так называемой «цели 1.5 градуса» (и о том, сможем ли мы её достичь или уже нет, и что вообще значит «достичь её»);
15 апреля университет Беркли проводит довольно любопытное мероприятие (вечером по Калифорнии, так что, скорее всего, в записи): в США активно легитимизируют психоделики как лекарства, поэтому журналисты ожидаемо хотят разобраться, как об этом писать;
Earth Journalism Network (EJN) 18 апреля проводит вебинар о том, как писать о «поликризисе» — этот подход к экологической журналистике, который связывает как будто бы разные проблемы, набирает популярность;
Ещё 18 апреля Orion Magazine и Columbia Journalism Review организуют дискуссию о дезинформации по теме изменения климата; там тоже не очень удобное для наших часовых поясов время, но, вероятно, можно будет посмотреть запись;
Если вам интересно, что люди думают об отоплении там, где оно не центральное, 20 апреля эксперты Международного энергетического агентства проведут интересный вебинар о «климатически нейтральном отоплении и кондиционировании»;
А 28 апреля начинающие климатические журналисты могут послушать советы коллег о сторителлинге в этой теме.
Что почитать. В этой рубрике предлагаю полюбоваться на текст Quanta про математическую физику: прочитать его, конечно, тоже надо, но, во-первых, это просто красиво, вплоть до детали о том, что журнал прислал 76-летнему автору центральной идеи вопросы для статьи, а автор в ответ через шесть дней прислал им сочинение на 24 страницы. Как говорится, мы или не мы?
А ещё есть два текста из Technology Review: во-первых, про довольно спорную идею применять CRISPR не к растениям ради устойчивости к вредителям, а к самим вредителям — чтобы они перестали, собственно, вредить (тут явно нужна ссылка на недавнюю книжку Бетани Брукшир о том, что «вредитель» — это социальный конструкт). Во-вторых, (внезапно) текст, обобщающий состояние дел в российском хайтеке.
Что послушать 🎙. Я подписалась на подкаст The Trust Race про доверие в научной коммуникации; первый выпуск про маски оценила бы на «хорошо», мне кажется, такой разговорный формат не очень подходит здесь, потому что без репортёрской работы рассказ получается весьма поверхностным. У меня здесь, конечно, профессиональный взгляд в том смысле, что я знаю, как это делается, и сужу во многом по этим критериям — неспециалисты наверняка что-то новое узнают о журналистской проблеме масок и ковида. Но будут ли неспециалисты слушать подкаст о научкоме, где в титрах в конце зачитывают номер гранта? (Это я к тому, что содержание и формат немного в разные аудитории метят. Тот же Drilled, который вообще-то рассматривает тоже далеко не самые базовые вопросы про изменение климата, за счёт формата true crime вполне хорошо заходит и массовой аудитории тоже.)
Что-то пошло не так. «Газета.ру» тут опубликовала текст, который я могу и, видимо, должна разобрать на примеры для занятия (и не в хорошем смысле). В конце концов, чтобы в 2023 году продать горизонтальный перенос генов как сенсационную критику ГМО, надо постараться, поэтому кейс по-своему выдающийся. Посмотрите, например: не считая цитаты в заголовке, первые пять предложений этого текста на самом деле не содержат никаких ответов по существу, а только «может ли», «может», «могут» и «гипотетическая возможность». Окей! (нет)
При этом это интервью с одним учёным; я ничего не знаю о производственном процессе в этом случае, но обычно подобные интервью как раз поднимают как флаг, когда гневно требуют обязательного одобрения журналистского текста у учёного, мол, чтобы не было вот так. Особенно меня тревожит, что отдельные ответы сами по себе, насколько у меня хватает экспертизы, указывают, скорее, просто на плохое понимание основ научной коммуникации (например, критически важный контекст подразумевается, а не проговаривается; то есть проблему этого текста только фактчекинг или сверка прямой речи не решили бы).
Я всё ещё против согласования текста, но альтернативы, которые я могу предложить — учить журналистов и повышать медиаграмотность читателей — вызывают сомнения даже у меня самой. Отсюда вопрос:
English, please. В англоязычном разделе рассылки вышел довольно насущный комментарий к статье о том, что европейские журналисты думают о море (спойлер: мало у кого есть силы писать об этой очень важной теме, как и о 100500 других очень важных темах).
И напоследок. Несмотря на то, что основная моя работа больше не связана с журналистикой, нельзя совсем вывезти деревню из девушки — в почте прямо сейчас лежат 10 запланированных писем для нового материала. Если вам есть что рассказать о российской науке сейчас, просто ответьте на письмо или оставьте комментарий, и я вам напишу.
До встречи через две недели!